Вадим Вышинский: «Моя бригада первой отказалась подниматься из шахты. А уже через несколько часов забастовка охватила весь шахтерский норильский край».

Вадим Вышинский: «Когда я вернулся с севера в Запорожье, у меня было такое впечатление, будто я попал в болото. Куда ни посмотришь – народ притесняют, и никто не возмущается активно».

Вадим Вышинский: «То, что творится в областном совете, не может удовлетворять честного человека. Там сегодня преобладает сила, которая занимается дерибаном области. Вот и все».

Вадим Вышинский: «Человек должен придерживаться принципа: живи сам и дай жить другим. То есть, делись с другими тем, что имеешь. Такая мораль вполне соответствует божеским канонам». 

На вопросы отвечает запорожский бизнесмен, депутат областного совета, главный редактор газеты «Белая Стрела» Вадим Вышинский.

О КРИЗИСЕ

- Вадим Борисович, вы – человек искушенный в экономике и в политике. Что вы думаете по поводу нынешнего кризиса, который специалисты называют небывалым? Сумеем мы из него выйти достойно?

- Вопрос непростой. Что можно сказать на сегодняшний день? Я слышал о  кризисе тридцатых годов, но мало что об этом знаю.  Кризис же  98-го года, честно скажу, меня как-то не коснулся. Я производственник. Для меня, в то время, все шло нормально, бизнес динамично развивался, был на подъеме. В общем, тот кризис относительно легко пережил.

- А нынешний уже чувствуете?

- Нынешний чувствую. И хорошо чувствую. У меня производство связано изготовлением кузовных деталей на автомобили. Приходится закупать листовой металл. Сначала шли сплошные подорожания сырья, а теперь просто упала реализация готовой продукции.

- Растет безработица, все дорожает, люди в тревоге за завтрашний день. Вы, как общественный деятель, можете сказать им что-то обнадеживающее?

- Скажу, что в любом случае не надо терять оптимизма. Как бы там ни было. Кризис рано или поздно закончится. Но его надо пережить. Мне кажется, что этот кризис заставит людей больше двигаться и думать, искать какие-то резервы для выживания. Больше надеяться на самих себя, а не на государство.

- Которое не спешит заботиться о повышении благосостояния своих граждан.

- Действительно, народ у нас не богатый и не избалованный. Изголодавшийся во всех смыслах. Поэтому когда ему предложили, допустим, кредиты – все бросились в банки. Шли и брали  кредиты и, собственно говоря, попадали в зависимость от тех же банков, от предприятий, на которых работали.

- Это почему же?

- Потому, что зарплаты маленькие, потому, что проценты большие, потому, что человек должен после этого проработать какое-то количество лет на одном месте, как бы ему это нравилось или не нравилось. Он должен работать и выполнять все указания, иначе его могут уволить и лишить всего, что он приобрел на кредит – квартиры, машины  и т.д. Вот вам и зависимость, я бы сказал, рабская зависимость. Считаю, что людей просто использовали.

- Но на западе ведь кредитование считается нормой…

- Да, там это норма. Но дело в том, что там стабильность. И проценты не такие, как у нас. И кредиты под два, четыре, шесть процентов. Шесть, по-моему, максимальная цифра. У нас же гривневый кредит доходит до 23-25%. И это заставляет человека работать, в основном на те же проценты. А имея, повторюсь, низкую зарплату, в несколько раз ниже, чем в развитых странах, человек становится привязанным к определенной местности, к конкретному предприятию. Он уже обязан здесь жить, потому что обязан погашать  все это.

- Кое-кому нынешняя банковая ситуация принесла неплохие барыши. Об этом сегодня говорят в открытую.

- Безусловно. Сама система порочна. Не только банковская вертикаль. Весь чиновничий бизнес, а его по-другому не назовешь, состоит из взяток и откатов. Но, что самое печальное, на эту армию чиновников, работает не менее коррумпированная армия правоохранителей и судей. Куда бедному крестьянину податься. Конечно, есть и честные и порядочные, но их система пытается или поглотить, или отторгнуть. Так, что им очень трудно,- и опасно, и соблазн велик.

- Но что, же делать?  Вы сказали, и самим людям надо проявлять больше активности.  Вы что имели в виду?

- Извечный вопрос. Я считаю, что вообще людям, которые попали вот в такую ситуацию, надо искать какие-то в себе дополнительные ресурсы. В том числе и моральные. То, что нам давали кабальные кредиты с умыслом, понятно. Но люди шли на это и петля постепенно затягивалась. Помните про сыр в мышеловке. Когда-то это должно было прекратиться. Потому что так нельзя, когда человек не имея, допустим, получает что-то. Сам же ничего не предпринимая для того, чтобы вырваться  из этого порочного круга.

- А каким образом, по-вашему, это можно сделать?

- Как это делают на Западе? Там, если людям что-то не нравится, если они хотят что-то изменить, они дружно выходят на улицу и требуют свое. Останавливают производства. Скажем, та же зарплата. Если в Польше, в металлургии, допустим, она составляет в среднем 2 тысячи долларов, то у нас на порядок меньше. И народ мирится с этим. Менталитет у нас такой.

- В советское время нас приучили быть покорными, мириться с тем, что имеешь.

- Ну, сейчас уже не советское время. Сегодня вам уже ничего не помешает добиваться того, чего вы хотите. Разумеется, на законном основании. Но у нас настолько погасили вот этими репрессиями чувство собственного достоинства, желание бороться за свои права. Мы, собственно говоря, потеряли волю к победе. Я когда-то занимался боксом. И когда, как то занял второе место в соревнованиях с такими же молодыми людьми, как и я, мне дали грамоту, которая так и называлась – за волю к победе. Вот именно этой воли сегодня и не хватает нашему народу.

- Сегодня вы, так скажем, человек успешный – бизнесмен, депутат, редактор серьезной и довольно популярной газеты. А как начиналась и как складывалась ваша трудовая биография?

- Я родился в Запорожье, в интеллигентной семье. Мама агроном, работала в управлении сельского хозяйства. Папа – на мебельной фабрике, на руководящей должности. Ну, а я хотел пойти по жизни своим путем.

- То есть, вы не воспользовались положением своих родителей и решили самостоятельно пробиваться в жизни. Или не так?

- Именно так и было. После окончания средней школы я решил поступать в Днепропетровский горный институт. На факультет геологии. Но мне не хватило пол балла. Можно было перевестись на факультет мелиорации, но я не стал этого делать, потому что это было не мое. Я пошел работать на мебельную фабрику. На следующий год стал поступать на физкультурный факультет Запорожского пединститута. Но когда мне сказали, что после окончания института придется работать в школе преподавателем физкультуры, я отказался дальше сдавать экзамены. Это тоже было не мое. Почему то подумал, что буду сразу тренером, а не преподавателем. Родители советовали же пойти в медицинский, тем более, что там у нас были знакомые. То есть, я мог определенно поступить туда. Но профессия врача меня тоже не привлекала. И поэтому принял решение идти служить в армию.

Курсант Вышинский. 1976 г. Новопетровка. Школа сержантского состава

- Чем огорчили, конечно, родителей.

- Может быть. Попал в ракетные войска, в Бердянск, вернее в район села Ново - Петровки. Сейчас уже можно говорить. Военная часть со вторым по площади, в Советском Союзе, полигоном, на сегодняшний день прекратила существование. Служба была интересной и не очень тяжелой, если не считать период привыкания к воинской жизни. Пригодились и мои гражданские специальности – столяр, художник-инкрустатор. Квалификация столяра у меня была довольно высокая – 5-й разряд. Поэтому за эти два года пришлось многое сделать там своими руками.

«Я ХОТЕЛ ИДТИ ПО ЖИЗНИ СВОИМ ПУТЕМ»

- Что например?

- Например, строили двухэтажную дачу для главнокомандующего сухопутными войсками СССР генерал-полковника Павловского. Мною была там сделана практически вся мебель. Тогда же это была проблема. И кухню делал, и люкс, и общие комнаты. И даже бильярдный стол. Разобрал старый стол, посмотрел, как он делается, и сделал новый. Конечно, любой материал предоставлялся по первому требованию.

- Командующий остался доволен дачей? Отпуск не предоставил?

- Он даже не приезжал туда, не знаю, кому эта дача досталась, но в отпуск меня отпускали и увольнительные давали для поездки в Запорожье. В части я был на должности художника. Работа моя ценилась и поощрялась командованием. Мне нравилось то, что я делал. А делать приходилось много чего. Это и монументальная наглядная агитация на больших конструкциях, панно и т.д.

- Многие считают годы, проведенные в армии, потерянными для себя. Вам что-нибудь дала армия в смысле становления вашей личности?

- Безусловно. Дала то, что я стал отвечать за свои поступки. То есть, если где-то ты провинился, ты должен понести наказание. Мне давали какой-то объект, задание. И я обязан был его выполнить хорошо и в указанный срок. Наряду с пассивным несением службы, оформлял КП, офицерский класс, комнату боевой славы. Армия воспитывает у человека чувство ответственности. Так что я не считаю эти годы потерянными для себя.

- Армейская служба закончилась. Что дальше?

- Вернулся в Запорожье, снова устроился работать на мебельную фабрику, но мне это уже было не интересно. Хотелось каких-то новых испытаний для себя. Я был женат, женился в армии, была уже дочь. Зарабатывал нормально, но энергия била через край. А сестра жены, с семьей, в это время работала на Севере, в Норильске. Ну, и я решил поехать туда. Написал на Горно-металлургический комбинат им. Завенягина письмо и мне прислали вызов. Но одному. На семейном совете решили ехать вместе. Так мы оказались на Крайнем Севере, за 69-й параллелью. Где и проработал 10 лет.

- В качестве кого?

- Хотел попасть работать сразу в шахту. Но оказывается, это еще нужно было заслужить.. Опять подвела трудовая книжка, где была запись – столяр. Стал руководить столярным цехом, при руднике «Комсомольский». Для опыта конечно хорошо, многому научился по этой специальности. Даже 37 гробов сделал. Пришлось и этим заниматься, так как в шахтах, в силу специфики работ и условий, повышенный травматизм со смертельным исходом.

1979 г. Столярная мастерская рудника "Комсомольский"

- Что добывали в Норильских шахтах?

- Шахты или как их еще называют  – рудники. В основном никель, медь и кобальт. Или как говорили тогда, вся таблица Менделеева присутствует в норильской руде. И платина в частности. Норильские рудники занимали первое место в СССР по добыче платины. А может даже и в мире. Точно не скажу. Но в основном там никель, кобальт, медь.

- Вас не испугал Север? Все-таки климат суровый, работа тяжелая.

- Я молодой был и  меня это не пугало. Поработав в столярном цеху, перевелся горноспасателем.

- Там же на руднике?

- Нет, спасатели – это отдельная военизированная часть. В том же поселке, где я жил. Это поселок – спутник Норильска, - Талнах, позже стал городом. В переводе с национального – запретная зона. То есть, местные жители там не селились, для них было табу.

Город Талнах. Вокруг - тундра

- Запретная зона – почему?

-  Наверно у коренных жителей были на то причины. Скажу только, когда к нам приезжали японцы, то в зону где начинались рудники – они ни ногой. Срабатывали счетчики Гейгера, показывающие повышенную радиацию. Но японцы народ ушлый, а нам там приходилось работать и жить. Кстати и там существовали отвалы, все то что оставалось от переработок обогатительных фабрик, металлургического комбината вывозилось и хранилось. Японцы предлагали за переработку отвалов построить железную дорогу в Норильск. А это было бы покруче  Байкало-Амурской Магистралли. Но советское правительство посчитало это не равноценным предложением.

- Ну, и как работалось горноспасателем? Получалось?

- Горноспасателем – это уже горный стаж. Мы почти каждый день выезжали или на профилактические работы, или на аварии. Рудников было много. В Норильске  горноспасательный отряд и у нас в Талнахе. По тревоге мы выезжали на любые аварии, которые случались – пожар, взрывы метана, или обрушение. У нас же были самые глубокие шахты в СССР . Я работал, когда позже стал шахтером, на горизонтах в 1150 – 1300 метров.

Отделение горноспасателей перед спуском в шахту

- Так вы и шахтером поработали?

- Да горный или как его еще называют подземный стаж выработал. Поэтому в 50 лет получаю пенсию. Я был машинистом электровоза, звеньевым, бригадиром большой бригады из 96 человек. В бригаду входили машинисты электровоза, люковые (те, кто загружает руду), электрики, слесаря и путевые рабочие. То есть, это комплексная бригада, которая работает как единый организм и выполняет одну задачу.

- И в чем эта задача заключалась?

- Обеспечить непрерывный процесс забора и откатки руды. Это когда, допустим, идет наполнение рудоспусков рудой, сверху, с забоев, а мы, должны были отгружать эту руду, ниже горизонтом, в вагоны и отправлять ее в центральный рудоспуск. Откуда она уже поднималась на гора. И этот процесс должен быть непрерывным. Потому что удельный вес руды очень большой. И она постоянно слеживалась и сваривалась. Особенно если в нее попадала влага. Вот этого допускать никак нельзя было.

ШАХТЕРСКИЕ РЕКОРДЫ ВАДИМА ВЫШИНСКОГО

- Вы на электровозе отвозили руду. В чем заключается специфика этой профессии?

- Выполнять эту работу как можно быстрее. А для этого необходим и  опыт и сноровка. Со временем я добился больших успехов в этом деле. У меня были рекорды, которые наверно так и остались рекордами. Учитывалось, сколько ты за смену сделал ходок. Мой успех, собственно, и стал основанием для того, что меня назначили сначала звеньевым, а потом и бригадиром. Мне нравилась работа в шахте. Нравился азарт соревнования. Я даже ставил перед собой цель получить за свой труд орден Ленина и золотую звезду Героя Соцтруда. И  был близок к этому.  Был лучшим молодым рабочим, лучшим по профессии. Бригада была лучшей в горнорудном крае. Все время шла первой в соцсоревнованиях. Меня не особенно уже интересовали грамоты, дипломы,  премии которые  получал. Хотелось чего-то большего. В общем, была цель.

В. Вышинский. 1985 г. Откаточный горизонт - 1150 метров. Рудник "Таймырский"

- Шахтеры работали отбойным молотком?

- Нет. Там были бурильные аппараты, хотя назывались молотками. С их помощью бурили двухметровые отверстия – шпуры, туда закладывали взрывчатку и производили взрывы. Чтобы не зависеть от других бригад по добыче и откатке руды, приходилось осваивать смежные шахтерские специальности. В основном в моей бригаде были универсалы. Я и сам освоил практически все основные шахтерские специальности от проходчика- скрепериста, машиниста ПДМ,- до взрывника.

- В угольных шахтах часто происходят взрывы. Это мы знаем по Украине. В северных рудниках какая опасность угрожает шахтерам?

- Ну, опасность была в том, что на рудниках, точно также, как и в угольной шахте, присутствовал метан. Там тоже были угольные слои. Мы уголь не добывали, проходили их  насквозь. И эти угольные слои были такие, что Донбасс бы позавидовал. А вследствие того, что разработка пластов шла на больших глубинах, случались и горные удары, т.е. внезапные выбросы горной массы. В остальном же, как на любой другой шахте. Разные случаи были. Особенно насмотрелся, когда работал горноспасателем. Приходилось выезжать и на пожары, и на обрушения.  Лазить приходилось в очень узкие проходы, заходить в горящие и затопленные выработки. За спиной респиратор РВ – 12.Полная автономия дыхания в течении 4.5 часов. Хотя при очень интенсивной работе еле хватало на 3 часа. Это у горноспасателей. А у шахтеров, были обычные – СП-2. Такие же, как и в угольных шахтах. Он только спасает от угарного газа.

- Как машинист электровоза вы ставили высокие рекорды. А как работала бригада в целом, которую вы возглавляли?

- Моя бригада была одной из лучших на комбинате. Это стремление сделать как можно больше было присуще каждому члену бригады. Рекорды по отгрузке руды были все наши. Они были общеизвестные. У меня есть газеты того времени, дипломы, грамоты, храню как память.

- Что же тогда помешало вам достичь своей цели – стать орденоносцем?

- Наступило перестроечное время. Стали звучать, модные по тем временам словосочетания –  гласность и демократия. Люди начали  открыто говорить о недостатках на производстве. Прежде всего, их волновали и возмущали нарушения финансовые. Ограничения по зарплате.

- Но заработки на Севере в то время вроде бы были неплохие.

- Ну, как вам сказать. Ставки шахтерские, по любой специальности, были ровно в два раза ниже, чем скажем, на Донбассе. Общая сумма зарплаты складывалась в основном за счет выслуги, полярок, т.е. коэффициента и премий. Но эту систему начисления зарплаты мало кто знал. И не это возмущало людей. Возмущения на рудниках начались, когда ввели даже не КТУ а  книжки по технике безопасности.

- Чем же эта книжка возмутила людей?

- В принципе это узаконенная система штрафов. Или проще сказать, инструмент удержания в повиновении любого работника, любого предприятия. А именно, каждому работающему давали на руки книжку, в которой были отрывные талоны по технике безопасности. У меня была бригадирская книжка красного цвета. У рабочих были книжки коричневого цвета. Вырвали у тебя один талон – ты лишаешься 25% премии. Вырвали второй – премия урезается на 50%. Ну, а уж если вырвали третий, то премии вообще не получишь. А сама премия составляла немалую сумму по тем временам – около 300-700 рублей к зарплате.

Были, конечно, и злоупотребления. То есть, начальство поступало так, как ГАИ работало до недавнего времени на дорогах, где придраться можно ко всему. Только ИТРовский работник по итогам получал еще и премию за экономию заработной платы. Конечно, нарушения присутствовали,  тем более, когда мы давали повышенный план. Естественно, мы шли на нарушения, на риск, но  была и самодисциплина, связанная с тяжелыми и экстремальными условиями труда.

- Но начальство не вникало в такие ситуации, отрывало талоны и лишало человека премии. Так?

- Речь не об этом. Я просто говорю, что в течении работы нарушения были, но они все были на порыве, не от халатности. Никто в шахту не спускался, чтобы отлежаться. Поэтому, естественно, придраться, при желании можно было всегда. И вот представьте, я и моя бригада изо всех сил стараемся выполнить и перевыполнить план, работаем с энтузиазмом, увлеченно. И вот на таком трудовом коллективном порыве у меня отрывают бригадирский талон. Целенаправленно. Да не первый или второй, а сразу третий. Меня перед этим предупредили. Что специально по этому поводу направляется инспекция. Вырывают и  тем самым лишают всю бригаду стопроцентной премии. И только лишь из-за того, что, будучи бригадиром, активно стал выступать в защиту прав шахтеров. В последствии, я вошел в инициативную группу, из одиннадцати человек, возглавившую забастовочный комитет Норильского промрайона. Одиннадцать предприятий – одиннадцать руководителей забастовочными комитетами. Я руководил забастовочным комитетом рудника «Таймырский».

ВО ГЛАВЕ СТАЧКОМА

- Вашу бригаду лишили премии. Как развивались события после этого?

-Да помню, забастовка планировалась, но этот день постоянно по каким либо причинам переносился. Лишение всей бригады премии явилось толчком к началу забастовки. Моя бригада первой осталась в шахте. Я тоже был там, но чтобы координировать процесс, не давать штрейкбрехерам подменять нас,  поднялся из шахты. То есть, первая смена не вышла на поверхность, вторая опустилась в шахту и осталась там. Две смены остались под землей. Нас поддержали проходчики, машинисты ПДМ и другие. Весь рудник поддержал.

- А как реагировали на это шахтеры с других рудников?

- Другие рудники и две обогатительные фабрики в течение нескольких часов включились в забастовку, остановили работу. Весь шахтерский край забастовал и бастовал пять суток. Пять суток ни тонны руды не отгрузили. Пять суток люди сидели в шахте. Им перекрывали кислород.

- Чтобы выгнать их из шахты?

- Ну да. То есть, перекрывали воздух, прекращали или замедляли его подачу в шахту. Большая глубина, поэтому необходимо принудительное нагнетание воздуха.  И вот его периодически перекрывали, приостанавливали подачу, уменьшали обороты вентиляторов. Конечно, руководство не ставило целью подушить людей, просто пыталось их «выкурить» оттуда. Дело в том, что как только прекращалась подача воздушной струи, тут же поднималась температура на глубине, до 60 градусов. Для сравнения, обычная  рабочая температура в забое составляет 35-40 градусов тепла, притом, что на поверхности в это время 45 градусов мороза.

- Это же был еще Советский Союз?

- Да, был 89-й год. Началось это все с нашего рудника «Таймырский». С моей бригады. Для общей забастовки, инициативной группой, куда входил и я, время было назначено другое. Но начальство само спровоцировало начало этой забастовки. Лишив передовую бригаду 100% премии.

Рудник "Таймырский" сегодня. Градообразующее предприятие города Талнах

- Всеобщая забастовка шахтеров на Севере. Да еще в Советское время. Это же чрезвычайное событие мирового масштаба. Чем все это закончилось?

- Приехал в Норильск министр цветной металлургии, по фамилии Дурасов, выступал на телевидении, говорил, что таких людей надо расстреливать. Именно так и прозвучали его слова с экрана телевизора. Тогда так еще изъяснялись. Да это была первая в СССР  шахтерская забастовка. Я не знаю, как в других отраслях, а у шахтеров это было первая в Союзе. Потом уже был Кузбасс и только за ним уже – Донбасс.

- Чем она закончилась, вы не сказали.

- Полной победой. Все наши требования были удовлетворены. У нас были социальные требования. Были повышены тарифы заработной платы, матерям отпуска по уходу за ребенком с сохранением рабочего места до 7 лет, и.т.д.

Кто-нибудь из участников забастовки пострадал? Преследования были? Все-таки это было время советской власти, когда демократия не приветствовалась.

- Время наступило другое. Вы же помните, гласность пришла, выборность руководителей. Была лояльность уже. Я учился тогда в Норильском горном институте на третьем курсе. Работал и учился. Но закончить его не пришлось, в том же году я вернулся в Запорожье.

- Для вас лично чем это закончилось?

- Бригада выиграла. И как говорил мне один человек: у меня был успех победителя. Да, в то время я действительно чувствовал себя победителем. Во время забастовки меня вызывали в органы, предупреждали, вели со мной беседу. Говорили: вы еще молодой человек, вы можете просто пропасть. А у меня уже было двое детей и жена беременная. Я спрашиваю: как? Говорят: ну, вот будете идти домой и пропадете. Позже прилетела правительственная комиссия. Представители ЦК, министерств и ведомств. Приезжали, опускались в шахты, угрожали, убеждали, просили. Пригласили позже в кабинет директора Норильского годно-металлургического комбината, в то время Народного депутата и я шел туда с письмом, подписанным шахтерами, где излагались наши требования. Комиссия  расспрашивала меня, как нам работается и живется. Сильно удивлялась, наверно открывала для себя что-то новое.

- После забастовки сколько еще проработали на Севере?

- Месяца четыре проработал и уехал. У меня в Запорожье была уже трехкомнатная кооперативная квартира, в гараже новая машина. Стаж горный я выработал. Так что меня ничто не удерживало там. Даже предложения стать руководителем подразделения. Наверно на тот момент я был удовлетворен, а детям нужен был материк.

- Десять лет на Крайнем Севере. Десять лет тяжелой мужской работы. Не жалеете, что так сложилась ваша жизнь?

- Нисколько. Это было очень интересное время. Время становления меня как личности. И вообще Север оставил у меня самые лучшие воспоминания. Я жил там бурной, активной жизнью. Имею в виду не только работу. Отдых тоже был активный – рыбалка, охота. А какая там природа! Красота! Когда вернулся в Запорожье, было такое впечатление, что я попал в болото.

- Это почему же? Здесь тоже в то время было перестроенное настроение.

- Я этого не заметил. Скажу вам честно: куда ни посмотришь, народ притесняют, и никто не возмущается активно. Никто, несмотря на маленькие зарплаты, унижения, полное бесправие ничего не предпринимает, боится потерять рабочее место и т.д. Например, купил квартиру в кредит и снова боится протестовать. И эта постоянная боязнь не дает нашим людям подняться с колен, вырваться из той ситуации, в которой оказались.

- И какое занятие для себя вы нашли, возвратившись в Запорожье?

- Устроился на работу в кооператив «Ресурсосбережение». Был такой кооператив. Работал там инженером-испытателем. Ездил по карьерам, испытывал новинку на бурильных установках. Изобретение председателя кооператива, опытного инженера-бурильщика. Пришлось побывать на многих карьерах Советского Союза. Был в Казахстане, в Узбекистане, в Армении, на карьерах России и Украины. Ну, а потом решил заняться своим бизнесом.

КОГДА ЕСТЬ ЦЕЛЬ

- Как же начиналось?

- Как то один товарищ предложил создать фирму по штамповке деталей для автомобилей. Этого нигде не было тогда. Это была прерогатива заводов, частники этим не занимались, И вот мы сделали первые штампы. И начали штамповать кузовные детали. Сначала делали крылья на ВАЗ, потом постепенно ассортимент деталей расширился. Еще лет пятнадцать назад у меня было уже хорошее производство. К слову, и сегодня не очень много людей, предпринимателей, которые своими руками пытаются что-либо делать. В основном – купи-продай. Мы же производим кузовные детали и нас знают в Украине.

- Спрос есть, в общем, на вашу продукцию.

- Сегодня, естественно, спрос не тот, что был раньше. Это связано с нынешним кризисом. Но я надеюсь, мы это переживем. Я считаю, что в связи с этим кризисом многое изменится. И в мозгах людских тоже. В принципе, у нас народ не ленивый, предприимчивый, но немного уснувший в этом плане.

- Разбудить его надо…

- Да, его надо разбудить, чтобы он нашел в себе силы, резервы какие-то. Чтобы, наконец, он поднялся с колен и сказал свое слово.

- Вы – самодостаточный бизнесмен?

- Я так на это скажу: человек должен придерживаться принципа: живи сам и давай жить другим. То есть, делись тем, что имеешь, с другими. Это нормальный человеческий принцип. И по божеским канонам здесь ничего не расходится. Конечно, у меня есть самоуважение. Но я считаю самодостаточностью то, когда человек может себе позволить что-то и ему не стыдно за то, что он имеет. В принципе, мне много не надо. Так что в этом отношении я человек самодостаточный.

- Чтобы заняться каким-то предпринимательством, нужен стартовый капитал. Он у вас был?

- Ну, я же привез с Севера какие-то деньги.  Сразу купил себе машину. Квартира у меня была уже обставлена мебелью. И еще оставались средства для того, чтобы начать какое-то дело. К тому же в кооперативе, где я работал инженером-испытателем, заработок мой был больше, чем на Севере.

- Ваш северный опыт, ваша горная профессия оказались востребованными.

- Конечно. Это и помогло мне сориентироваться, помогло найти свое место в бизнесе.

- Теперь поговорим о вашей общественной деятельности. Как вы стали депутатом?

- Ну, это история, можно сказать, банальная. У меня не было амбиций стать депутатом. Мне не надо было защищать свой бизнес. Просто ситуация такая сложилась, я потерял двух сыновей. Долго и настойчиво добивался справедливости, наказания тех, кто был причастен к этому. Но пробить эту стену правового беспредела очень сложно. Особенно в одиночку.

- Извините, пожалуйста, когда и как случилась эта беда?

- Это случилось в 2003 году. Дети мои погибли в ДТП, которое было спровоцировано теми, кто был в другой машине. Это был работник запорожских отвалов. Бригадир сопроводов. Есть такое понятие на отвалах. Сопроводу дают технику, для сопровождения, груженную металлом, чтобы ГАИ не останавливало. И второй, в машине, был работник ОБЭПа. Это та машина, которая встретилась на пути моих сыновей. И от действий сидящих в этой машине, получилось, зависело жить моим детям или нет. Но это уже люди другой формации, считающие себя сегодня  хозяевами жизни, они не предприняли ничего, не пропустили машину, в которой ехали мои сыновья. По сути своей, люди трусливые, не умеющие принимать быстрых решений в критических ситуациях. В результате, дети погибли. И до сего дня эти люди остаются безнаказанными. Хотя я все делаю для того, чтобы справедливость восторжествовала.

- И кто же этому препятствует? Кому это не выгодно?

- На сегодняшний день уже шестая экспертиза проводится во Львовском научно-исследовательском институте. Но эта группа выходит на институт и оказывает свое влияние на результаты экспертизы, расследования в целом, так как жена этого человека является помощником председателя апелляционного суда... Сначала они пытались затягивать следствие, потом влиять на экспертизы. Собственно, спасают шкуру, хотят выйти сухими из воды.

- И этот правовой беспредел заставил вас искать более эффективные пути борьбы с несправедливостью, в том числе и депутатский мандат.

- Ну, не совсем так. Я вообще не ходил на выборы, никогда ни за кого не голосовал. В первый раз пришел на избирательный участок в 2005 году, когда уже был в партии БЮТ.

- Чем она вас привлекла?

- Мне хотелось каких-то перемен. Посмотрел, огляделся: что же это делается у нас на политическом олимпе, какие программы декларируют? И поверил БЮТу. И стал депутатом от БЮТа.

- Теперь вопрос к вам как депутату: что вам и вашим единомышленникам уже удалось сделать?

- Знаете, работы очень много. Ну, вот, допустим, принимал участие в 2005 году в предвыборной кампании. Там существовало несколько программ. Руководил пенсионной программой в Запорожской области, пересчитывали людям пенсии. Осуществляем и по сей день бесплатные юридические консультации. Много общался с людьми. Под впечатлением, от таких общений, создал благотворительный фонд защиты пострадавших от произвола власти и «правосудия».

- Такой фонд и сегодня существует?

- Да. Благотворительный фонд работает. А для того, чтобы у этого фонда был рупор, начал издавать газету. И через газету говорю то, о чем думаю, в чем я убежден.

- Теперь мне понятно, почему ваша газета называется «Белая Стрела».

- Это название не я придумал, а придумала группа людей, которая боролась с беззаконием.

- Есть такие люди в Запорожье?

- Не думаю. Это скорее мифическое название. В принципе, мне нравится такое название. Белая – символизирует чистые помыслы. А стрела – это оружие, которое поражает цель. А бороться у нас есть с чем.

- Согласен и могу подтвердить как журналист и читатель, что «Белая Стрела» достойно оправдывает свое название, дает людям объективную информацию о происходящем в городе, в области, в стране. Знаю, что она пользуется большим спросом. Правда, у горожан есть и претензия к вам: почему вы ее не рекламируете? Дело в том, что многие запорожцы еще просто не знают о ее существовании.

- Это наша принципиальная позиция. Мы специально не даем рекламу. Исходим из того, что хорошая газета рано или поздно без рекламы дойдет до читателя.

- Теперь скажите, что не удалось вам в областном совете сделать. Вам или вашей фракции в целом.

- Вы знаете, то, что на сегодняшний день творится в областном совете, честного человека удовлетворить не может. Потому что там сконцентрировалась сила, которая преобладает количественно. Она имеет возможность решать те задачи, которые ставит перед собой. А эти задачи напрямую связаны с дерибаном нашей области. Вот и все. Это, естественно, не устраивает всех порядочных людей. Потому я боролся и буду бороться с этим. Пусть мой голос будет в меньшинстве, но меня это не остановит.

- То, что происходит в Верховной Раде, мы видим. В облсовете то же самое?

- Естественно. Оно как зеркальное отражение. Что в Верховной Раде, то и в облсовете. В Верховной Раде собрались 400 миллионеров, и они создают под себя законы. В облсовете тоже есть люди, которые защищают свои, не совсем праведным путем захваченные, предприятия и ценности. Народные. Они пришли туда, чтобы приумножать и защищать свой бизнес. И, естественно, хотят быть у власти. Поэтому они не помогают правительству выйти из кризиса. Их кризис не пугает. Они, естественно, выплывут. Они имеют достаточный запас материальных резервов, чтобы пройти любой кризис. А то, что сегодня творится – это просто танцы на крови. Оппозиции у нас практически нет. Есть противоборствующая сила, которая в прямом смысле стоит на другой стороне баррикад. Это просто необъявленная война власти. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

- И чем она, по-вашему, закончится?

- Я прекрасно понимаю нынешнюю ситуацию. И  смотрю в будущее оптимистически. И в таком тоне стараюсь разговаривать с людьми. То есть, как бы нам сложно сейчас не было, в любом случае, я считаю, что мы сильная нация. Немного уснувшая, но, я так думаю, что, в конце концов, мы выйдем из этого кризиса. Выйдем с победой для себя. В том смысле, что мы очистимся морально, что-то обязательно поймем и приобретем, откроем глаза и поднимемся с колен.

- Вадим Борисович, вы пережили страшную беду – потеряли двух сыновей. Что вам помогло и помогает держаться, не сломаться?

- Вы знаете, говорят, время лечит. Но боль потери не утихает во мне. А удерживаться в жизни мне помогает четко очерченная цель. Если бы не было цели, я бы, наверное, по-другому повел себя еще в 2003 году. Но я начал ездить по церквям, монастырям. Каждое воскресение посещаю церковь на Малом рынке. Хочу построить храм. Вот проект этого храма (показывает). Его одобрил и благословим владыка Василий. Конечно, нынешний кризис отодвигает осуществление этой идеи. Но я думаю, что я все равно рано или поздно сделаю то, что задумал. Храм я просто обязан построить. Это мой долг перед памятью моих погибших детей.

Николай Зубашенко, 19 марта 2009 года.